Злата ушакова узорное вязание

Родилась в 1959 году в Архангельске. Вязать начала в 12 лет. В 1983 году закончила факультет иностранных языков Владимирского педагогического института. После окончания института работала экскурсоводом в Архангельском музее деревянного зодчества, в фондах которого собрала коллекцию северных орнаментов.

С 1998 — постоянно участвует в городских, областных и всероссийских выставках и фестивалях народного творчества, представляя северное узорное вязание (рукавицы, чулки, шапки, свитера, варежки…) и современную одежду с северными орнаментами. В 1999 году по результатам многочисленных выставок получила звание народного мастера России.

Переехала из Архангельска в Северодвинск, где и живет в настоящее время. Часто проводит семинары и мастер-классы, включающие технологию двухниточного узорного вязания, колористику, особенности конструирования одежды.

За последние 7 лет приняла участие в более чем 50 выставках, фестивалях и праздниках народного искусства: «Чудесный короб», «Жемчужина Севера», «Бабье лето», «Устьянская ссыпчина», «Буян-остров»… Имеются публикации в «Модном журнале». По мнению Златы, северные орнаменты намного технологичнее и богаче по рисунку и цвету всемирно прославленных скандинавских и ирландских. Коронное направление творчества — «Традиционный орнамент в авторских моделях». Первая выставка с ее участием называлась «Мода молодых» и проходила под патронажем Вячеслава Зайцева. Работы Златы Ушаковой принимали участие в выставке «Искусство жить на даче», посвященной дизайну и эстетике загородных усадеб.

Узорная мера красоты

Народный мастер, по мнению северодвинской рукодельницы, должен освоить множество профессий. И если бухгалтерия, маркетинг и психология станут его родными стихиями так же, как и традиционное искусство, то успех делу гарантирован.

Дипломированный преподаватель и переводчик Злата Ушакова в 1985 году, вооружившись любимыми спицами для вязания, отправилась в «свободное плаванье». А сегодня у неё насыщенная жизнь: персональные выставки, мастер-классы и авторские курсы. Ученицы не только в Северодвинске, Архангельске, Петербурге, Москве, но и по всей стране и даже за рубежом. Она желанный участник всевозможных фестивалей, ярмарок и этнографических конгрессов – северное узорное вязание Ушакова представит лучше любого искусствоведа. Спицы и разноцветные моточки шерсти всегда при ней. И выбирая себе новую дамскую сумочку, Злата ориентируется на то, что в нее непременно должно поместиться все необходимое для узорного рукоделия.

— Не думай о секундах свысока – это как раз обо мне, — улыбается мастерица. — Вязание – самый демократичный вид занятия. Даже в вышивке нужна большая концентрация внимания и сосредоточенность. В моем любимом рукоделии многое происходит автоматически: одно и тоже движение повторяется многократно, нужно только вовремя сменить цвет ниток. Вязать я научилась в двенадцать лет. И так это меня увлекло, что я тайком занималась этим в школе на уроках, потом в институте на лекциях. Вяжу в маршрутках, автобусах, поездах, самолетах, метро, на конференциях, выставках – везде, как только появляются несколько свободных минут и точка опоры.

Закончив факультет иностранных языков Владимирского пединститута, Злата Ушакова вернулась на родной Север и устроилась экскурсоводом в музей деревянного зодчества «Малые Карелы». Зимой, когда посетителей мало, сотрудников «бросали на фонды» — проводить ревизию и описывать экспонаты. Для молодого экскурсовода скучнее работы не придумаешь. Спасли ситуацию обнаруженные Златой старинные вязаные рукавицы. Теперь она быстро заполняла необходимые карточки аннотациями к музейным ценностям и принималась самозабвенно перерисовывать поморские узоры.

— Когда-то было только два цвета нитей – темная и светлая овечья шерсть, — погружается в историю вопроса народный мастер. — А потом, когда стали покупать красители, поморам полюбился красный — он ведь всегда был синонимом «красоты». К тому же зимой на севере красок мало, но хочется, чтобы что-то глаз радовало. А к середине прошлого века анилиновых красителей стало много, и мои землячки начали весьма аляповатые вещи вывязывать – кто во что горазд! Узорные рукавицы были для выхода. Повседневные могли быть связаны «рябкой» — один через один, два через два цвета. Наши северные орнаменты хранят самые архаичные узоры: свастические, косые кресты, гребенки, ромбы.

К слову сказать, у мужских рукавиц раньше не было манжет. Хозяин мог поколоть дрова, сбросить рукавицы в снег, передохнуть, потом быстро всунуть руки в варежки и дальше заниматься своими делами. Женские вязали и с резинками, и без, но все они были очень толстыми, сейчас таких уж не носят…

Когда-то вязание шерстяных изделий было самым распространенным занятием женского населения Поморья. Прежде всего, обвязывали семью, а избытки пускали на продажу. Северное орнаментальное вязание по всей России и за ее пределами ценилось очень высоко! И не только варежки, но и платки с шарфами, которые называли «сетками» из-за достаточно рыхлой вязки. Вязали «рубахи» для рыбаков – сегодняшним языком это джемперы или свитеры. Чулки, которые скорее напоминают современные гольфы. А вот вязанных шапок у поморов не было.

В узорной коллекции Златы Ушаковой традиционные беломорские орнаменты украшают сумочки для мобильных телефонов и прочей портативной техники, повязки для головы, шапки и даже платья-трансформеры.

— Центральная часть вывязывается сарафаном, а ворот и рукава делаются съемными, — поясняет автор. — Я насчитала, у такого платья может быть двадцать восемь различных вариантов сочетаний! Ещё мне нравится шапочка, которая не только меняет свою форму, но и воротником может послужить. Наша одежда для тех, кто ценит этностиль и стремится к самовыражению.

Поморские мастерицы в рукоделии исстари руководствовались принципом «как мера и красота скажут». Наследница узорных северных традиций Злата Ушакова старается так не только вязать, но и жить.

Тепло поморских узоров

№ 41(231) от 21.10.2010 [«Аргументы Недели », Наталья СТРЕБНЕВА ]

Народный мастер, по мнению северодвинской рукодельницы, должен освоить множество профессий. И если бухгалтерия, маркетинг и психология станут его родными стихиями так же, как и традиционное искусство, то успех делу гарантирован.

Д ипломированный преподаватель и переводчик Злата Ушакова в 1985 году, вооружившись любимыми спицами для вязания, отправилась в «свободное плаванье». А сегодня у нее насыщенная жизнь: персональные выставки, мастер-классы и авторские курсы. Ученицы не только в Северодвинске, Архангельске, Петербурге, Москве, но и по всей стране и даже за рубежом. Она желанный участник всевозможных фестивалей, ярмарок и этнографических конгрессов – северное узорное вязание Ушакова представит лучше любого искусствоведа. Спицы и разноцветные моточки шерсти всегда при ней.

– В моем любимом рукоделии многое происходит автоматически: одно и то же движение повторяется многократно, нужно только вовремя сменить цвет ниток. Вязать я научилась в двенадцать лет. И так это меня увлекло, что я тайком занималась этим на уроках, потом в институте на лекциях. Вяжу в маршрутках, поездах, самолетах, на конференциях, выставках – везде, как только появляются несколько свободных минут и точка опоры.

Закончив факультет иностранных языков Владимирского пединститута, Злата Ушакова вернулась на родной Север и устроилась экскурсоводом в Музей деревянного зодчества «Малые Карелы». Зимой, когда посетителей мало, сотрудников «бросали на фонды» – проводить ревизию и описывать экспонаты. Для молодого экскурсовода скучнее работы не придумаешь. Спасли ситуацию обнаруженные Златой старинные вязаные рукавицы. Теперь она быстро заполняла необходимые карточки аннотациями к музейным ценностям и принималась самозабвенно перерисовывать поморские узоры.

– Когда-то было только два цвета нитей – темная и светлая овечья шерсть, – погружается в историю вопроса народный мастер. – К середине прошлого века анилиновых красителей стало много, и мои землячки начали весьма аляповатые вещи вывязывать – кто во что горазд! Узорные рукавицы были для выхода. Повседневные могли быть связаны «рябкой» – один через один, два через два цвета. Наши северные орнаменты хранят архаичные узоры: свастические, косые кресты, гребенки, ромбы.

К слову сказать, у мужских рукавиц раньше не было манжет. Хозяин мог поколоть дрова, сбросить рукавицы в снег, передохнуть, потом быстро всунуть руки в варежки и дальше заниматься своими делами. Женские вязали и с резинками, и без, но все они были очень толстыми, сейчас таких уж не носят…

Когда-то вязание шерстяных изделий было самым распространенным занятием женского населения Поморья. Прежде всего обвязывали семью, а избытки пускали на продажу. Северное орнаментальное вязание по всей России и за ее пределами ценилось очень высоко! И не только варежки, но и платки с шарфами, которые называли «сетками» из-за достаточно рыхлой вязки. Вязали «рубахи» для рыбаков – на сегодняшнем языке это джемперы или свитеры. Чулки, которые скорее напоминают гольфы. А вот вязаных шапок у поморов не было.

В узорной коллекции Златы Ушаковой традиционные беломорские орнаменты украшают сумочки для мобильных телефонов и прочей портативной техники, повязки для головы, шапки и даже платья-трансформеры.

– Центральная часть вывязывается сарафаном, а ворот и рукава делаются съемными, – поясняет автор. – Я насчитала, у такого платья может быть 28 вариантов сочетаний! Наша одежда для тех, кто ценит этностиль и стремится к самовыражению.

Поморские мастерицы в рукоделии исстари руководствовались принципом: «Как мера и красота скажут». Наследница узорных северных традиций Злата Ушакова старается так не только вязать, но и жить.

От варежек до рукавиц

У рукавичек на Руси было много названий: вареги, варежки, варьги, варяшки, вачаги, дельницы, мохнатки, мохнашки, рукавки, связни. Слово «варежки» почти не употреблялось в крестьянском быту, его заменяло слово «рукавицы».

Перед свадьбой девушка должна была продемонстрировать свое мастерство и одарить семью жениха собственноручно связанными узорными чулками и рукавицами. Причем все изделия должны были быть с разными орнаментами.

Злата Ушакова

• Все записи
• Записи Златы
• Поиск

Злата Ушакова запись закреплена

Даниил Хармс

Суть мещанина – в замене высокого низким: осторожности – трусостью, бережливости – жадностью, прямоты – хамством, дружбы – круговой порукой, любви – прелюбодеянием. B этом суть опошления жизни.

Ролан Антонович Быков.

Злата Ушакова запись закреплена

Нравственность

В Москве, на станции метро «Партизанская», стоит памятник — пожилой бородатый мужчина в шубе и валенках вглядывается куда-то вдаль. Пробегающие мимо москвичи и гости столицы редко утруждают себя тем, чтобы прочесть надпись на постаменте. А прочитав, вряд ли что-то поймут — ну, герой, партизан. Но для памятника могли бы подобрать кого-нибудь и поэффектнее.
Показать полностью.

Но человек, которому установлен памятник, эффектов не любил. Он вообще мало говорил, предпочитая словам дела.

21 июля 1858 года в селе Куракино Псковской губернии в семье крепостного крестьянина родился мальчик, которого назвали Матвеем. В отличие от многих поколений своих предков, мальчик пробыл крепостным менее трёх лет — в феврале 1861 года император Александр II отменил крепостное право.
Но в жизни крестьян Псковской губернии мало что изменилось — личная свобода не избавила от необходимости тяжело трудиться день за днём, год за годом.

Выросший Матвей жил так же, как и его дед и отец, — когда пришла пора, женился, обзавёлся детьми. Первая жена Наталья умерла в молодости, и крестьянин привёл в дом новую хозяйку Ефросинью.

Всего было у Матвея восемь детей — двое от первого брака и шестеро от второго.

Менялись цари, гремели революционные страсти, а жизнь Матвея текла заведённым порядком.

Был он крепок и здоров — младшая дочь Лидия родилась в 1918 году, когда отцу стукнуло 60 лет.

Устоявшаяся советская власть стала собирать крестьян в колхозы, но Матвей отказался, оставшись крестьянином-единоличником. Даже когда в колхоз вступили все, кто жил рядом, Матвей меняться не захотел, оставшись последним единоличником во всём районе.

Ему было 74 года, когда власти выправили ему первые в жизни официальные документы, в которых значилось «Матвей Кузьмич Кузьмин». До той поры все звали его просто Кузьмичом, а когда возраст перевалил за седьмой десяток — дедом Кузьмичом.

Был дед Кузьмич человеком нелюдимым и малоприветливым, за что за глаза звали его «бирюком» и «контриком».

За упрямое нежелание идти в колхоз в 30-е мог Кузьмич и пострадать, однако беда прошла стороной. Видимо, суровые товарищи из НКВД решили, что лепить «врага народа» из 80-летнего крестьянина — это перебор.

К тому же дед Кузьмич обработке земли предпочитал рыбную ловлю и охоту, в которой был большой мастер.

Когда началась Великая Отечественная война, Матвею Кузьмину было почти 83 года. Когда враг стал стремительно приближаться к деревне, где он жил, многие соседи поспешили в эвакуацию. Крестьянин с семейством предпочёл остаться.

Уже в августе 1941 года деревня, где жил дед Кузьмич, была оккупирована гитлеровцами. Новые власти, узнав о чудом сохранившемся крестьянине-единоличнике, вызвали его и предложили стать деревенским старостой.

Матвей Кузьмин немцев за доверие поблагодарил, но отказался — дело-то серьёзное, а он и глуховат стал, и подслеповат. Речи старика гитлеровцы посчитали вполне лояльными и в знак особого доверия оставили ему его главный рабочий инструмент — охотничье ружьё.

В начале 1942 года, после окончания Торопецко-Холмской операции, неподалёку от родной деревни Кузьмина заняли оборонительные позиции части советской 3-й ударной армии.

В феврале в деревню Куракино прибыл батальон немецкой 1-й горнострелковой дивизии. Горные егеря из Баварии были переброшены в этот район для участия в планируемом контрударе, целью которого было отбросить советские войска.

Перед отрядом, базировавшимся в Куракино, была поставлена задача скрытно выйти в тыл к советским войскам, находящимся в деревне Першино, и внезапным ударом нанести им поражение.
Для осуществления этой операции нужен был проводник из местных, и немцы вновь вспомнили о Матвее Кузьмине.

13 февраля 1942 года его вызвал командир немецкого батальона, заявивший — старик должен вывести гитлеровский отряд к Першино. За эту работу Кузьмичу пообещали денег, муки, керосина, а также роскошное немецкое охотничье ружьё.

Старый охотник осмотрел ружьё, по достоинству оценив «гонорар», и ответил, что согласен стать проводником. Он попросил показать место, куда точно нужно вывести немцев, на карте. Когда комбат показал ему нужный район, Кузьмич заметил, что никаких сложностей не будет, поскольку он в этих местах много раз охотился.

Слух о том, что Матвей Кузьмин поведёт гитлеровцев в советский тыл, мигом облетел деревню. Пока он шёл домой, односельчане с ненавистью смотрели ему в спину. Кто-то даже рискнул что-то крикнуть ему вслед, но стоило деду обернуться, как смельчак ретировался — связываться с Кузьмичом и раньше было накладно, а теперь, когда он был в фаворе у фашистов, и подавно.

В ночь на 14 февраля немецкий отряд, который вёл Матвей Кузьмин, вышел из деревни Куракино. Они шли всю ночь тропами, известными только старому охотнику. Наконец, на рассвете Кузьмич вывел немцев к деревне.

Но прежде, чем они успели перевести дух и развернуться в боевые порядки, по ним вдруг со всех сторон был открыт шквальный огонь…

Ни немцы, ни жители Куракино не заметили, что сразу после разговора деда Кузьмича с немецким командиром из деревни в сторону леса выскользнул один из его сыновей, Василий…

Василий вышел в расположение 31-й отдельной курсантской стрелковой бригады, сообщив, что у него есть срочная и важная информация для командира. Его отвели к командовавшему бригадой полковнику Горбунову, которому он и рассказал то, что велел передать отец, — немцы хотят зайти в тыл к нашим войскам у деревни Першино, но он выведет их к деревне Малкино, где и должна ждать засада.

Чтобы выиграть время для её подготовки, Матвей Кузьмин всю ночь водил немцев окольными дорогами, на рассвете выведя их под огонь советских бойцов.

Командир горных егерей понял, что старик его перехитрил, и в ярости выпустил в деда несколько пуль. Старый охотник опустился на снег, окрасившийся его кровью…

Немецкий отряд был разбит наголову, операция гитлеровцев была сорвана, несколько десятков егерей были уничтожены, часть попала в плен. Среди убитых оказался и командир отряда, который застрелил проводника, повторившего подвиг Ивана Сусанина.

О подвиге 83-летнего крестьянина страна узнала почти сразу. Первым о нём рассказал военный корреспондент и писатель Борис Полевой, позже обессмертивший подвиг лётчика Алексея Маресьева.
Первоначально героя похоронили в родном селе Куракино, но в 1954 году было принято решение перезахоронить останки на братском кладбище города Великие Луки.

Удивителен другой факт: подвиг Матвея Кузьмина был официально признан фактически сразу, о нём писались очерки, рассказы и стихи, однако в течение более чем двадцати лет подвиг не был отмечен государственными наградами.

Возможно, сыграло роль то, что дед Кузьмич фактически был никем — не солдат, не партизан, а просто нелюдимый старик-охотник, проявивший великую силу духа и ясность ума.

Но справедливость восторжествовала. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 мая 1965 года за мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Кузьмину Матвею Кузьмичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина.

83-летний Матвей Кузьмин стал самым пожилым обладателем звания Героя Советского Союза за все время его существования.

Если будете на станции «Партизанская», остановитесь у памятника с надписью «Герой Советского Союза Матвей Кузьмич Кузьмин», поклонитесь ему. Ведь без таких людей, как он, не было бы сегодня и нашей Родины.