Дурушка не только вяжет, но и пишет. Никому ненужное. Люся. 4
Как и всякая молодая девушка, в преддверии Нового года Люся ждала чуда. И как бы не отмахивалась она на увещевания бабы Зины приглядеться то к одному пареньку, то к другому, мол, и не думается ей ни о любовях, ни о замужестве, но, чем длиннее становились зимние вечера, тем томительнее куталась Люся в тёплую кофту, сидя у потрескивающей поленьями печки и листая потрепанный экземпляр библиотечной книжки, в которой, каким бы увлекательным не был сюжет, всё отчётливее виделись ей герои капитаны, смелые рыцари и отважные мушкетёры, так непохожие на местных ребят.
Петровна поворошила алые уголья в топке печи и, крякнув, забралась на табурет, чтобы задвинуть заслонку:
— Сейчас тепло будет, девчонки!
Девчонки, среди которых самой молодой — Люсе — едва исполнилось 19, сидели в учительской в ожидании звонка на первый урок, занимаясь каждая своим. Кто-то рассказывал, как еле успел расчистить дорожку к калитке после ночной метели, кто-то выбирал на полках дальнего шкафа плакаты к уроку, кто-то пил чай. Женский коллектив жил мирно, всецело доверяя единственному мужчине — директору Андрею Ивановичу, который вёл историю.
Люся просмотрела ещё раз стопочку прописей своих первоклашек, выбрав наверх пару тех, которые хотела привести в пример, а снизу подложила одну — Алёшкину — и тяжело вздохнула. Никак мальчишка не хотел учиться! Тянуло его к шалостям, на уроках крутился, отвлекая соседей, а на переменках из ноги вон бегал по гулкому коридору школы, гоняя девчонок, затевал драки с ребятами, и после этого разве до учёбы ему было? Люся и домой к нему ходила, но родители, кажется, ждали от неё, чтобы вразумила сына, с которым и сами не могли управиться.
Единственный урок, на котором Алёшка Никанов отличался и дисциплиной, и успехами, была физкультура. Люся, которую по молодости лет директор попросил на полставки вести физкультуру у всех классов, заметила, что этот предмет увлекал и прочих школьных хулиганов-старшеклассников.
— Доброе утро, коллеги! — вошёл в учительскую Андрей Иванович. Коллеги приветственно подняли головы, здороваясь, и, увидев рядом с директором молодого парня, невольно оживились, оправляя причёски и строгие наряды.
— Знакомьтесь, наш физрук Павел Алексеевич. — По учительской прокатилось «очень приятно», парень смущённо улыбнулся, а директор, повернувшись к Люсе, радостно сообщил, — Вот, Людмила Васильевна, не придётся вам в третьей четверти на лыжах бегать.
Учителя рассмеялись, а Люся почему-то скрасела от внимания, обращённого к ней. Она и правда частенько на переменках, глядя в окно, как снег укрывал поля, бодро мечтала: «Навалит снегу, буду с ребятами на лыжах в лес ездить!».
Стрелка часов над стендом с расписанием тренькнула в затихшем на секунду воздухе учительской, и Петровна, вскочив со стула, торопливо направилась к двери в коридор:
— Звонить пошла! Давайте, девоньки! Давайте. — Осеклась, проходя мимо директора с физруком, и на правах своих лет язвительно с улыбкой повторила, — девоньки!
Учителя с хохотом стали расходиться, а Павел Алексеевич перехватил проходившую мимо Люсю, придержав за локоток согнутой руки, подмышкой которой она держала классный журнал:
— Людмила Васильевна! Вы можете мне после уроков рассказать про ребят? Кто в чём силён и вообще?
— Хорошо. — Разволновавшись вдруг, окнула Люся на все три «о» и, смутившись ещё больше, быстро зашагала в класс.
Четыре урока с её первоклашками пролетели в этот день одним мигом, Люся с трудом удерживала внимание, мысли её рассыпались, взбудораженные одной: » Ишь какой!», и, отпустив ребят по домам, Люся с волнением пошла в спортзал.
Вечером Баба Зина едва дождалась заветных девяти часов, когда Люся заканчивала домашние хлопоты и подготовку к следующему рабочему дню, и нетерпеливо постукала в стенку — вечерять пора.
Соседки жили как-то по-семейному, и, хоть и вели отдельное хозяйство, но каждую вечерину Люся приходила на часок к бабе Зине поболтать. И пока та штопала носок или вязала, девушка лакомилась неизменной домашней выпечкой (блинками, пирогами, сырниками, оладьями), которые соседка творила специально для неё, рассказывая, что случилось за день. Скрашивали женщины своё одиночество заботой и вниманием к друг другу.
Сегодня же баба Зина ходила на почту за пенсией, поэтому ждала от Люси подробный рассказ о новом учителе, которого почтальонка Анька описала, закатив глаза, всего тремя словами: «весь городской такой!». И хоть Люся была сдержанной в оценках, но бабу Зину не проведёшь! И за девичьими нарочито холодными фразами «парень, как парень», «вот ещё!» и «мы просто коллеги» соседка разглядела интерес, которого прежде горделивая Люся не выказывала ни к кому, а точнее — не скрывала.
Сами собой Павел, Люся и Наташа сбились в дружную компанию, и другие учителя, на годы старше, обременённые семейными заботами и хозяйством, по-доброму завидовали молодым, заодно перекладывая на их плечи те школьные дела, где их задор как раз и пригодился бы.
Так, за три недели до новогоднего вечера, на пятиминутке в кабинете директора географичка под звонкие аплодисменты брякнула директору, что троица — а именно так стали называть молодых учителей за глаза — отлично справится с подготовкой к празднику.
— Троица, говорите? — усмехнулся Андрей Иванович, посмотрев на диван, где сидели Люся, Наташа и Павел. — Что ж. Мероприятие, так сказать, общего масштаба. Традиционно нас ждут и в клубе, и в интернате в Дураково. Ребят талантливых у нас немало, многие уже не раз выступали. Думаю, сложностей у вас не будет. Как? Не подведёте? — заглянул директор почему-то именно в Люсины глаза.
— Не подведём! — решительно кивнула Люся и под облегчённый выдох коллектива, повернула голову сначала к Наташе, потом к Павлу, будто виноватясь за принятое решение и одновременно прося поддержки.
В любой профессии нет ничего ярче увлеченности молодости, и даже зрелость опыта меркнет в сравнении с азартом постижения.
Наречённую троицу объединяло одно сильное желание — выплеснуть поглощённое знание, чтобы впитать ещё больше. Во многом это желание подхлестывала и атмосфера коллектива, в котором они оказались. В школе никогда не было конфликтов, ко всем, даже самым отъявленным хулиганам, здесь относились с пониманием, стараясь увлечь тем, что интересно прежде всего самому ученику, потому как знали, какие из заядлых троечников выходят труженики! Лучший механизатор колхоза имел когда-то «неуд» по поведению и натянутые «тройки» по математике и русскому. Зато в перекуры взахлёб пересказывает дочитанный накануне фантастический роман, размахивая руками, как когда-то на переменках, когда стоя у карты звездного неба, спорил с одноклассниками, что совсем скоро полетит в космос и сам человек.
Люся, имевшая опыт подготовки концертов и в своём белоручейском клубе, и в педучилище, взяла инициативу в свои руки, поручив Павлу и Наташе с помощью классных руководителей собрать школьные таланты.
И вот они стоят друг перед другом в школьном актовом зале. И среди множества ребят есть один, которого Люся сама привела за руку в этот зал — Алёшка. Тот самый непоседа, который вместо того, чтобы выводить в прописях крючки и загогулины, рисует на полях ракеты и машины.
Две недели школа жила спокойно, лишь после обеда из кабинета музыки доносились звуки песен, а в актовом зале до позднего вечера горел свет. Но за четыре дня до назначенного концерта предпраздничная суета в школе не умолкала уже с утра до вечера. Участники концерта и многие их товарищи снимались с уроков, распеваясь, танцуя, рисуя декорации, вырезая разноцветные гирлянды и пришивая снежинки, сделанные первоклашками, к занавесу сцены.
А уж когда каждый входящий по утру в фойе школы почувствовал еловый аромат, жизнь и навовсе закрутилась. Всё настойчивее пытали одноклассники своих друзей, что там такое готовится; учителя уточняли у Люси, сколько концертных номеров получилось; шёпотом выведывали у Наташи, чьи ученики будут открывать и замыкать концерт — ведь это самое почётное; и кокетливо просили Алексея разрешить хоть одним глазком заглянуть в спортивный зал, чтобы посмотреть на ёлку.
Такого предновогоднего куража сидоровская школа ещё не видывала! Обычно всё проходило своим чередом, каждый класс готовил поздравительный номер, завуч за пару дней до концерта устраивал, так называемый, прогон, а дежурные помогали лесорубам, устанавливающим ёлку, развешивать игрушки, сделанные учениками на трудах, и абсолютно каждый до заветного часа уже видел украшенный зал.
Вроде бы всё, как и сейчас, но нынешняя атмосфера загадочности будоражила умы даже самых скучных дам: немки, семидесяти годов от роду, уже забывающей заполнять журнал, и Капитолины Георгиевны, заведовавшей учебным процессом и не терпящей никаких отступлений от постановлений ОблОНО. Последняя на очередные робкие просьбы учителей снять с урока того или иного ученика для подготовки концерта, оглядываясь, едва заметно кивала и, придерживаясь своей привычной строгости, шептала: «Только я об этом ничего не знала!».
О том, почему в вязании важно учиться новому.
Осень, разобравшись с огородами, уже вовсю хозяйничает в лесах, оголяя березы и осины. И глядя на наготу лесов, я невольно ёжусь, вспоминая, в недрах каких шкафов хранятся тёплые клубочки, чтобы навязать подарочков к зиме для хороших людей.
Носочки — это первое, что научила вязать меня моя двоюродная сестра 16 лет назад. Я всегда вязала их на пяти спицах, иногда, правда, для скорости и на двух, но о том, что можно вязать два носочка одновременно на круговых спицах, поначалу и не слыхивала!
Потом я долго не могла найти время, чтобы изучить МК по вязанию этим способом, который называется «magic loop» или «волшебная петля», а когда всё же попробовала, то не легли к душе ни пятка «бумеранг», ни начало вязания с мыска.
Я знаю, что есть много доводов в пользу пятки «бумеранг», и многие только так и вывязывают пятку, но тут я оказалась консерватором. Разочаровавшись, начала очередную пару носков вязать по отдельности и вдруг подумала: а почему бы не вязать привычным мне способом два носка одновременно с использованием круговых спиц?
И теперь я вяжу носочки с упоением, не думая о том, как скучно будет вязать второй, вспоминая, сколько рядочков и где нужно провязать, чтобы носки получились одинаковыми.
ВАЖНО! при вязании двух вещей одновременно на круговых спицах (а этим способом вяжут и рукава, и митенки, не только носки — любые парные изделия или детали к ним) у вас должно быть два клубка. Или два конца рабочей нити, один из которых вытащен из центра мотка, например.
Дурушка вяжет и отвечает сегодня на ваши вопросы. и 8 фоточек для вдохновения
А давайте устроим этакий день открытых дверей?
Хотя двери моего дома всегда для вас открыты, и я делюсь с вами почти каждым днём своей жизни, но судя по количеству вопросов, которые вы задаете мне в комментариях не только касательно вязания, настала пора поставить самовар и, усадив вас всех за одним столом, поболтать.
Кстати, много ли сейчас найдется людей, которые умеют скипятить самовар на углях? Мы иногда пользуемся таким самоваром, а некоторые гости, приезжая, прям требуют! Раздуваем сапогом, как и положено, разве что не хромовым. Вода в таком самоваре приобретает вкус того дерева, которым его растапливают.
Я очень жалею о том, что не умею печь пироги . Так, чтобы с самого истока — замесить тесто, своё, домашнее. дать ему выстояться, потом раскатывать на посыпанном мукой столе тонюсенькие кругляшки и раскладывать на них начинку.
В мае лепить пирожки с первым зеленым лучком и вареным яичком. Летом укладывать в глубокие формы открытые пироги с только собранной в огороде ягодой — клубникой, малиной. или печь ржаные сочни с черницей. А к исходу лета рвать с веток самые красивые яблочки и вдыхать ароматы яблочных пирогов. Коротать стылые утра у теплой печки с чашкой чая и картофельной рогулькой. А зимой баловать гостей закрытыми пирогами с диковинной начинкой из соленых грибов. На ум приходит столько вариантов, что, кажется, можно часто-часто печь пироги и ни разу за год не повториться, меняя то начинку, то форму, то тесто.
Всему своё время — поди, и научусь!
А пока — угощайтесь мамиными!
Садитесь поудобнее и спрашивайте!
Сегодня отвечаю на все ваши вопросы в комментариях к этой статье: о вязании, обо мне, о жизни. Оставлю за собой право где-то и промолчать, зато за самый интересный вопрос отправлю задавшему его подарочек! И чтобы не обидно было, так как Дзен не сразу всем статьи показывает, выбирать среди вопросов самый интересный буду . ммммм. а вот в Шурин День рождения — 31 марта!
И ещё просьба — перед тем, как задать свой вопрос, пробегитесь по комментариям, может быть, это уже не тайна)).
Ответ на главный вопрос — Почему я Дурушка — ЗДЕСЬ .
А для тех, у кого нет вопросов — несколько фотографий для вдохновения.
Дурушка не только вяжет, но и пишет. Никому ненужное. Люся. 3
Ранним субботним утром Люся проснулась от стука в стенку, разделявшую их с бабой Зиной дом на две половины. Сигнал этот означал одно — вставай, Людмила, и иди к бабе Зине «завтрикать».
Всего за несколько недель сложились у соседок свои правила и порядки. Жили дружно. Люся развлекала бабызинино одиночество, а та тешила истосковавшееся заботой бабье сердечко.
— Сынок, от, мой, Колюшка, — непривычно ударяя на «ю», хлопотала баба Зина вокруг гостьи, — любил блинки. Бывалочи, придет, — и снова Люся дивилась ударению на первый слог и отсутствию привычной «ё», — с работы, а только успеваю на тарелку скидывать. Горячие любил.
Вспоминая сына, баба Зина всегда поначалу улыбалась, с гордостью говоря о нём, а после, будто споткнувшись об очередной глагол в прошедшем времени, умолкала и, отвернувшись, тихонечко утирала уголком платка навернувшиеся слёзы.
Николай умер «от сердца», не дожив и до сорока.
— По родне у иф, видать. — Размышляла баба Зина, глядя на портрет мужа, висевший над комодом. — И свёкор недолгонько пожил.
Невестка спустя полгода вышла замуж за грязовецкого мужика и уехала, забрав с собой единственное оставшееся бабе Зине утешение — внуков.
— Что ты, девка! Я её не сужу! — Махала она рукой. — Познакомила подружка, мужчина порядочной. С двумя взял, куды с добром?! Максимка-то и взрослый совсем, в армии, а Марина учится. Дак нонче летом не бывала у меня. Экзамены, пишет, сдавала всё. Не забывают меня и то ладно.
Люся макала ноздреватые блины в свежее брусничное варенье и с интересом слушала рассказы бабы Зины. Ведь многое из сказанного ею, родившейся и выросшей здесь, в Сидорове, пригодится Люсе и в её учительской работе.
Уже сейчас, рассказывая ученикам про любовь к родному краю, использует она услышанные от бабы Зины местечковые названия ложбинок и полян, знакомые им с детства из разговоров с родителями. И, сближаясь ещё больше, назначает вдруг завтрашний, первый в расписании, урок природоведения на опушке леса за деревней, чтобы вместе с детьми, будто заново, открыть осеннюю палитру опавших листьев и вдохнуть туманистый воздух. Удивиться привычному!
Получив на днях первое письмо из дома, Люся сама себе удивилась — двух месяцев не прошло, как она приехала в Сидорово, а уже стали родными ей здешние места.
Гуляя по берегу Лежи, глядя на муть её глинистой воды, взбаламученной сотней ручьёв, стекающих после дождя с полей, Люся не томится воспоминаниями о торфине родной Чёрмжи.
Не испытывает она и тоски по знакомым с детства грибным и ягодным местам вокруг своего посёлка. Ведь Наташа открыла ей местные кладовочки, и девушки зачастую наведывались в них вдвоём, возвращаясь с полными корзинками поздних, упругих от заморозков, красноголовиков.
И даже по родным, поотвыкшая за три года жизни в общежитии, Люся пока не скучала, увлечённая работой.
Огромное это счастье — оказаться после окончания учёбы по воле распределения в чужом краю и прижиться, полюбить, прорасти новыми корнями.
Люся никогда не считала себя красавицей. Черная коса казалась ей не такой тугой, как на материных фотографиях в молодости; полные губы, доставшиеся от отца, казались грубоватыми; грудь не была высокой, как у других девушек, а напоминала бабушкину; невысокий ростик, коренастая фигурка.
Но стоило Люсе появиться в сидоровском клубе, вокруг неё тут же оказывалась толпа парней. Правда, сама Люся списывала такую популярность на присутствие рядом стройной светленькой Наташи, а потому ни на кого из ребят особого внимания не обращала, чем, кажется, разжигала их стремление угодить ещё больше.
Свободные от постоянных ухажёров девушки с лёгкостью принимали приглашения на танец, так же непринуждённо отмахиваясь от провожатых. И, бывало, баба Зина, не смевшая заснуть, пока не сбрякает засов на Люсиной половине, с усмешкой выглядывала в окно на шум веселья провожавшей девушку ватаги ребят.
Люся и Наташа никогда не возвращались из клуба одни: в сопровождении пяти-семи парней сперва они доводили до дома Наташу, а после Люся шла со всей компанией к своей калитке.
Не отдавая предпочтения никому, девушки впрочем между собой давно уже обсудили все плюсы и минусы каждого провожатого, решив, что «тот самый» ещё не появился в Сидорово ни для той, ни для другой.